В ЯМЕСтраница 2
— Как говорится, смех — дело серьезное, — пошутил Мате.
— И весьма! Неспроста образ шута занимает такое важное место как раз в самом нешуточном литературном жанре — в трагедии. Возьмем знаменитых шутов Шекспира. Какого глубокого смысла полны подчас их дурашливые песенки и дерзкие остроты! Сыграть шекспировского шута — значит, прежде всего, сыграть роль философскую. А это не всякому под силу. Тут недолго и провалиться. Вот, помню, шел спектакль…
Фило пустился в театральные воспоминания и говорил, говорил, пока не ощутил какую-то непривычную пустоту рядом. Он обернулся — Мате исчез!
— Мате! — встревоженно позвал он, сразу почувствовав себя беззащитным и затерянным. — Мате, где вы?
Ноги у него подкашивались, он готов был заплакать от нестерпимого одиночества, как вдруг — о радость! — откуда-то снизу послышался глухой голос:
— Я здесь!
— Где это — здесь?
— В яме. Я провалился.
— В прямом смысле слова?! — ахнул Фило, заглядывая в темное отверстие, зияющее посреди тупичка, куда они невзначай забрели.
— Уж конечно не в переносном, — отозвался Мате. — Я ведь не играю шекспировского шута.
Фило в отчаянии заломил руки. Он еще шутит!
— Какие там шутки! — вспылил Мате. — Человек провалился в глубокое средневековье, к тому же кто-то дергает его за штанину, а вы… Чем глупости болтать, помогли бы мне лучше выбраться отсюда.
— Сейчас, сейчас, — засуетился Фило, неловко топчась на краю ямы. — Дайте-ка руку! Так… Теперь подтянитесь. Еще немножко… Ай! Что вы делаете? Зачем вы втащили меня в эту дыру?
— Спросите у меня что-нибудь полегче, — покаянно пробормотал Мате, помогая товарищу подняться после падения.
— Проклятая полнота! — причитал Фило. — Если уж я не смог вытащить из ямы вас, так представляете себе, кто же вытянет из ямы меня?! Ничего не поделаешь, придется нам с вами немедленно сесть на диету.
— На что сесть? — не расслышал Мате.
— На диету. В восемь часов утра — стакан сырой воды. В десять — тертое яблоко. В двенадцать — немного сырой капусты и так далее и тому подобное. Ничего мучного. Ничего жирного. Ничего сладкого. Иначе торчать нам здесь до тех пор, пока не явится какой-нибудь чемпион по поднятию тяжестей.
— Ой! Ой-ой-ой! — вскрикнул Мате.
— В чем дело? — спросил Фило. — Вам не нравится моя диета? Могу предложить другую. В восемь утра — чашка чая без сахара. В десять — сырое яйцо…
— Да отвяжитесь вы со своей диетой! Кто-то пребольно ущипнул меня за ногу.
— Ox! — в свою очередь вскрикнул Фило. — И меня тоже.
— Безобразие! — негодовал Мате. — И какой дурак выкопал эту яму? Ну, попадись он мне только — уж я ему покажу!
— Боюсь, что этот дурак — я, — донеслось сверху, и в яму заглянула чья-то голова в широкополой войлочной шляпе. Потом голова исчезла, и вместо нее появилась лестница.
Мате так ей обрадовался, что, выбравшись на свет Божий, сразу же забыл о своей угрозе.
— Клянусь решетом Эратосфена, вы добрый человек, — сказал он, горячо пожимая руку мужчине лет пятидесяти, плотному, несколько медлительному, в холщовой, до колен складчатой блузе, делавшей его похожим на садовника.
— Что вы! — сконфузился тот. — Я всего-навсего сын доброго человека. Меня так и зовут. Сын Добряка.
— Оригинальное имя. — Мате неловко кашлянул. — А я вот назвал вас… в общем, не слишком-то вежливо.
— Полноте, — спокойно возразил Сын Добряка. — Я не в обиде. Иногда я и сам себя так называю…
Другое по теме
Математические анекдоты
Это лишний раз подтверждает истину, что половина людей не
знает, как живут остальные три четверти.
Пелам Г. Вудхаус
«Фамильная честь Вустеров» ...